 Министерство обороны отметило первую неделю контртеррористической операции в Сирии крайне эффектным аккордом – ракетным ударом кораблей Каспийской флотилии. Промежуточные итоги операции доложил президенту Сергей Шойгу, и результаты действительно есть. Можно даже предположить, какими будут дальнейшие действия российской группировки в Сирии.
Есть основания полагать, что доклад Шойгу Владимиру Путину по итогам первой недели российской операции в Сирии был не только об уникальном ракетном ударе, произведенном кораблями ВМФ. Наверняка он касался общих результатов недели боевых действий – первого этапа российской операции в Сирии. Попробуем подвести эти итоги и мы.
Большая часть авиаударов пришлась на провинции Хомс и Идлиб, где была уничтожена инфраструктура оппозиционных сил различной политической и религиозной ориентации. В основном уничтожались укрепленные пункты, базы снабжения и тренировочные лагеря, расположенные вдоль двух стратегических дорог: Хомс – Хама – Алеппо (М5) и идущей параллельно трассы 56 к городу Джиср – ключевому транспортному пункту региона. Помимо стратегических объектов и системы снабжения на равнине аль-Гар были уничтожены позиции группировки «Таджаму Азиза» – единственной в этой зоне, которая обладала американскими противотанковыми комплексами TOW. Они, конечно, морально устаревшие, но против таких же, мягко говоря, не совсем современных танков правительственных войск могли быть достаточно эффективны. Одновременно наносились удары по штабам ИГИЛ в глубине пустыни, в том числе и в «столице» исламистов городе Ракка и вокруг Дайр-аз-Заура. Именно туда были нацелены крылатые ракеты Каспийской флотилии.
Если исходить из того, что первый этап операции завершился как раз 7-го числа, то на сегодняшний день оперативная картина военных действий в Сирии такова.
За неделю бомбардировок подготовлена база для наземной наступательной операции из района Хомса и Хамы на север в направлении блокированного боевиками как ИГИЛ, так и прочих группировок Алеппо. Дорога от Хомса в Хаму была перерезана анклавом оппозиционных боевиков, которые в ходе авиаударов понесли серьезные потери и почти утратили боеспособность. Всю эту неделю оппозиционные правительству силы не демонстрировали вообще никакой военной активности в этом регионе, так и не выбрав новой тактики сопротивления российским авиаударам. В результате создались благоприятные условия для восстановления сообщения с Хамой. А дальше – для продвижения в направлении Алеппо и Идлиба. По сути, вся эта неделя бомбардировок представляла собой подготовку для наступления правительственной армии с целью деблокады Алеппо по трассе М5 и создания сплошного фронта (уничтожение анклава у Хомса в тылу правительственных сил). Сейчас именно «чересполосица» в тылу правительственных войск без полного контроля над стратегическими дорогами слишком распыляет силы, чтобы можно было планировать некое концентрированное наступление даже на каком-то одном участке.
К 7 октября правительственные войска постепенно сосредотачивались именно на этом направлении, причем даже в ущерб другим. В результате 4–5 октября оппозиция перешла в локальное контрнаступление на совсем другом участке фронта – в районе Голанских высот и с боями заняла несколько высот у Таль аль-Ахмар к востоку от Кунейтры. Это локальный, но показательный успех. Правительственная армия потеряла два старых танка и одну пушку времен войны с Израилем, но понятно, что сил пока недостаточно, чтобы одновременно удерживать такой «чересполосный» фронт против разношерстных, но достаточно эффективных (в локальном, а не стратегическом смысле) группировок. Российская авиация лишь один раз «ответила» по позициям боевиков на Голанских высотах, что, собственно говоря, и остановило наступление. Но операция в этом районе требует тесной взаимосвязи с Израилем, поскольку бои идут в непосредственной близости от его границ. Есть все основания полагать, что между Москвой и Тель-Авивом сейчас установлена достаточно прочная связь, чтобы не только избежать никому не нужных инцидентов, но и точно сверять цели. А установление 7 октября прямой связи между министерствами обороны России и Турции уж точно позволит не допустить раскоординации действий на севере Сирии.
«Мяч» теперь у правительственной армии. Объявленное как раз в среду масштабное наступление на севере должно продемонстрировать, во-первых, насколько она все-таки боеспособна, и, во-вторых, достаточно ли уже находящейся в Сирии российской группировки для проведения таких вот «подготовительных работ». Уже понятно, что организовывать за один раз сразу несколько наступательных операций Дамаск пока не способен. К тому же, есть серьезные ограничения, с которыми сталкивается российская авиация на других участках фронта, кроме северного направления. И если на Голанских высотах все-таки достаточно только наладить взаимоотношения с Израилем, а Идлиба – с турками, то в восточных пригородах Дамаска российской авиации потребуется иной уровень целеуказания. Да, там практически не осталось мирного населения, а жилые районы превращены в руины, но тех вооружений, которые сейчас применяются на севере, там будет либо недостаточно, либо они будут не в полной мере эффективны. Бои там идут чуть ли не врукопашную, много бункеров, специальных подземных ходов, для уничтожения которых потребуются более точные координаты наведения и иные боеприпасы.
В любом случае, сейчас, на новой фазе операции, российская авиация, скорее всего, перейдет к фронтовой поддержке наступления правительственных войск, не забывая и о стратегических ударах по целям в глубине фронта. Как и предполагалось, у собственно ИГИЛ не так много стратегических объектов, которые потребовали бы какого-то чудовищного количества самолето-вылетов. ВВС США демонстрировали что-то около 4 тысяч вылетов по объектам ИГИЛ с хронически слабым результатом. Сама система ИГИЛ так устроена, что совершенно не требуется тратить на нее много сил и средств.
Другое дело – те группировки, которые обладают как раз американскими видами вооружений, включая противотанковое. Их инфраструктура куда более напоминает реально систематизированную фронтовую систему, а не бедуинскую партизанщину ИГИЛ. Конкретный пример: выпестованная США группировка «Таджаму Азазу», разгром которой российской авиацией вызвал такую бурную реакцию в Вашингтоне. Это ведь еще и психологический момент: помимо потерянных капиталовложений вдруг наглядно выяснилось, что подготовленная по специальной программе группировка оказалась не способной оказать сопротивление.
Оценка боеспособности правительственной армии уже привела некоторых англоязычных комментаторов к предположению, что Москва будет вынуждена «организовать поток добровольцев», которые могли бы усилить ее возможности. Эта мысль последовательно продвигается большинством крупных СМИ и информагентств в рамках информационной войны. Но вооруженные силы РФ участвуют именно в технологическом аспекте боевых действий, а имеющиеся в Сирии сухопутные подразделения предназначены исключительно для охраны и защиты баз авиации и флота. Нет никаких предпосылок для того, чтобы «усиливать добровольцами» сирийскую армию. Она нуждается исключительно в современной технике, а никак не в людях. Да и стратегическая инициатива переходит в руки Дамаска. А обслуживающий персонал и инструкторов никак нельзя отнести к категории «добровольцев».
Спорным остается вопрос о сроках дальнейшей операции. Если все зависит от скорости продвижения правительственных сил, то сейчас это совершенно невозможно предсказать. Но уже буквально в ближайшие дни (если Дамаск действительно перейдет в наступление на севере) можно будет с некоторой погрешностью определить, что именно еще и в какие сроки потребуется. Проще говоря, следующий этап участия российских сил в боях в Сирии будет отчасти наблюдательным. Необходимо определить в том числе и эффективность недели бомбардировок «на местности» – посмотреть на результаты не через спутник или беспилотник, а глазами, руками потрогать. Вообще список задач, которые возникают сейчас перед российским командованием, резко возрастает. А с подключением к операции флота требуется оценить также и то, насколько эффективна координация родов войск в реальных боевых условиях. При этом пока основная группировка в Средиземном море в операции задействована лишь пассивно (постановка помех, связь, координация).
В целом уже ясно, что стратегический план действий российских сил в Сирии и вокруг нее сформирован не вокруг абстрактной идеи «взять все и разбомбить», как до недавнего времени любили поступать наши западные партнеры, а на отработке конкретной наступательной операции в коммуникации с правительственными войсками. Это куда более эффективно, чем гоняться на штурмовике стоимостью 50 миллионов долларов по пустыне за ржавой «Тойотой» с пулеметом.
|
